Суд в Караганде: нарушение прав СМИ как забота о присяжных?
В поселке Атасу Карагандинский области гражданский активист Галы Бактыбаев был застрелен на пороге дома. Случилось это в ночь на 28 мая 2019 года. Окончательный приговор преступникам до сих пор не вынесен. Был один, оправдательный, вынесенный судом присяжных, но его отменили. Недавно, 7 февраля, начался новый процесс, тоже с участием присяжных заседателей.
Естественно, столь громкое резонансное дело приковывает внимание общественности. А в условиях проведения судов в режиме онлайн узнать о его ходе мы можем только от журналистов. Но судья Специализированного межрайонного уголовного суда Карагандинской области Бекзат Шалгимбаев, разрешив журналистам присутствовать и даже вести аудиозаписи,… запретил освещать этот процесс!
Редакция радио Азаттык сочла запрет незаконным и обратилась в Карагандинский областной суд, Генеральную прокуратуру и Министерство информации и общественного развития. Генпрокуратура скинула письмо в областную прокуратуру, та до сих пор молчит, МИОР взял паузу, а облсуд счел запрет законным - поскольку публикации в СМИ «могут повлиять на формирование предубеждения и определенного мнения у присяжных заседателей, а также оказывать воздействие на их мнение, поскольку данное дело вызывает широкий общественный резонанс». Автор этого ответа и.о. председателя областного суда Р. Нурмагамбетов добавил также, как трудно и сложно сейчас отбирать присяжных заседателей.
Комментарий «Адил соз»:
Можно, конечно, понять многотрудные заботы судейских работников по выбору присяжных, - но при чем же здесь ограничение гласности? Ограничение гласности в интересах сохранения информационной невинности присяжных заседателей закон не предусматривает.
Вот как с позиций закона анализирует этот инцидент юрист Сергей Уткин:
Если внимательно изучить статьи УПК, посвященные вопросам гласности в ходе рассмотрения уголовных дел в судах, в частности, статьи 29 и 345, а также Нормативное постановление Верховного Суда от 6 декабря 2002 года № 25 «О соблюдении принципа гласности судопроизводства по уголовным делам», то очевидны следующие выводы:
1. Ограничение гласности в уголовном судопроизводстве возможно исключительно («только») «в целях охраны государственных секретов, предотвращения разглашения сведений об интимных сторонах жизни участвующих в деле лиц, обеспечения безопасности потерпевших, свидетелей и других лиц, членов их семей или близких родственников, защиты интересов несовершеннолетних подсудимых» (п.6 Нормативного постановления).
В данном случае судья, как следует из письма Карагандинского областного суда, ограничил гласность «в связи с рассмотрением данного дела с участием присяжных заседателей… поскольку они [публикации в СМИ] могут повлиять на формирование предубеждения и определенного мнения у присяжных заседателей, а также оказывать воздействие на их мнение». Налицо цель ограничения гласности, прямо не предусмотренная законом, а, следовательно, судья не имел права ограничивать гласность для достижения указанной цели.
2. Законодательством предусмотрены только определенные способы ограничения гласности в уголовном судопроизводстве: рассмотрение дела в закрытом судебном заседании, а также ограничение фото-, аудио- и видеозаписи. Никакие иные способы ограничения гласности судебного разбирательства судья использовать не вправе. Например, судья не вправе распорядиться, чтобы кто-либо из участников процесса или присутствующих лиц закрыл на время глаза и не смотрел, заткнул уши, прекратил делать записи в блокноте, судья не вправе запрещать присутствовавшим в открытом судебном заседании разглашать сведения, полученные при этом (обсуждать их с друзьями, в социальных сетях) и т.д.
В данном случае судья, как следует из письма Карагандинского областного суда, «запретил участвующим в деле журналистам публиковать сведения об обстоятельствах дела и судебного процесса до завершения разбирательства». Данный способ ограничения гласности не предусмотрен законом, следовательно, судья применять его был не вправе. Мало того, запрет на публикации присутствовавшим в открытых судебных заседаниях журналистам (Карагандинский областной суд ошибочно назвал журналистов участвующими в деле) не запрещает им просто рассказать (не публиковать) сведения об обстоятельствах дела и судебного процесса другим лицам (в т.ч. другим журналистам), на которых запрет судьи уже не распространяется. Или рассказать кому-либо указанные сведения могут иные (кроме журналистов) лица, и информация совершенно правомерно будет опубликована где угодно. То есть, указанный способ ограничения гласности не только незаконный, но и абсолютно неэффективный.
Вообще получается, что закон строго ограничивает цели, когда судья вправе проводить закрытое судебное заседание, п.2 Нормативного постановления обязывает суды «не допускать фактов… необоснованного отказа гражданам присутствовать в зале суда», но судья в данном случае полностью дискредитировал указанные правила и ограничения и, формально обеспечив проведение открытого судебного разбирательства, а также допуск журналистов в зал судебного заседания, фактически проводит закрытое судебное разбирательство в присутствии журналистов, которым запрещено исполнять свои профессиональные обязанности. Ну, если это не издевательство над законом, тогда что? И главное – почему именно так коряво поступает судья, а не прямо объявляет закрытым судебное разбирательство? Потому что прекрасно понимает, что законных оснований для проведения закрытого заседания у него нет!
И еще очень важно отметить, что если этот прецедент будет закреплен Верховным судом вслед за Карагандинским областным судом, то в таком случае фактически все уголовные дела в Казахстане с участием присяжных заседателей (а это в основном резонансные дела по особо тяжким преступлениям) совершенно без законных оснований вдруг станут рассматриваться по сути в закрытых судебных заседаниях. Если это не очередной наглый наезд на права общества, на закрепленный в законах принцип гласного и открытого судебного разбирательства, тогда что? Возможно, что этот «пробный шар» обкатывается сейчас для того, чтобы по такому же принципу в будущем рассматривать фактически в закрытых судебных заседаниях дела в отношении участников январских событий этого года?
На мой взгляд, в распоряжении судьи, который запретил журналистам, присутствовавшим в открытом судебном заседании, публиковать любые сведения об уголовном деле и судебном процессе, явно усматриваются признаки правонарушения, предусмотренного ч.2 ст.158 Уголовного кодекса (Воспрепятствование с использованием своего служебного положения законной профессиональной деятельности журналиста путем принуждения его к отказу от распространения информации), а в действиях и.о. председателя Карагандинского областного суда усматриваются признаки соучастия в указанном правонарушении.
